республику с ним во главе!
От возбуждения у него безумно болела голова, он не раз терял сознание. Наблюдавший его врач заподозрил воспаление мозга.
Но никакая болезнь остановить Шмидта уже была не в силах – затеянная им авантюра развивалась триумфально: на миноносце «Свирепый» он объехал всю эскадру и убедил присоединиться к восстанию экипажи 10 кораблей; взятые в плен 150 офицеров были свезены на «Очаков» и объявлены заложниками. Шмидт грозился повесить их, если верные царю войска сунутся к восставшим. От собственного величия у него окончательно «снесло крышу»: по его приказу на «Очакове» подняли красный флаг, а он направил телеграмму царю:
«Славный Черноморский флот, свято храня верность своему народу, требует от Вас, Государь, немедленного созыва Учредительного собрания и не повинуется более Вашим министрам. Командующий флотом П. Шмидт».
Важнее казаться, чем быть…
После отказа восставших сдаться 15 ноября в 16 час. 00 мин. начался обстрел их кораблей. Все было кончено через два часа. Шмидта и троих матросов привезли в Очаков, чтобы предать суду.
В ходе допросов следователи усомнились в психической дееспособности отставного лейтенанта. Да и члены трибунала, выслушав Шмидта, убедились, что перед ними безумец. Они попытались отправить его на психиатрическое обследование, но адвокаты от «левых сил» блокировали это решение. А в «левой» прессе началась кампания под лозунгом: «Им не удастся объявить героя безумцем!»
Закрытый военно-морской суд, проходивший в Очакове 7–18 февраля 1906 года, приговорил экс-лейтенанта Шмидта и троих матросов к смертной казни. В последнем письме к Ризберг Шмидт написал:
«Прощай, Зинаида! Иду на смерть бодро, радостно и торжественно. Я счастлив, что исполнил свой долг. И, быть может, прожил недаром. Твой Петр Шмидт. 20 февраля 1906 года».
Совсем другим Шмидт предстал на следствии. Там он, пытаясь снять с себя ответственность, трусливо юлил:
«Началась стачка матросов… мне ненавистная…»; «я высказал матросам, что они затеяли безумство… что мятежей против Государя я не признаю»; «мною овладела истерика… я даже плохо осознавал, что творила банда недисциплинированных матросов…»
Эти показания скреплены собственноручной подписью Шмидта.
Момент истины
Руководить казнью назначили старшего морского офицера Игната Бойко, но он отказался, заявив: «Я офицер, а не палач», отстегнул кортик и положил на стол. Тогда выдвинулся капитан 2-го ранга Михаил Ставраки: «Я смогу!»
На острове Березань смертников ждали четыре гроба, вкопанные столбы и 40 матросов расстрельной команды Ставраки. За ними он на всякий случай поставил взвод пехотинцев с винтовками на изготовку.
Шмидт усмехнулся, переведя взгляд с пехотинцев на Ставраки:
«Миша, неужели ты меня так боишься?»
«Не боюсь – презираю! А в училище я тебя ненавидел, порой готов был прибить…»
«За что?!»
«Ты испохабил мою фамилию Ставраки, переделав в кличку “Сюртуки”».
«Миша, я же не со зла – шутки ради…»
«Худо в том, что кличку ты употреблял при сокурсниках. Из-за тебя они относились ко мне как к гражданской штафирке! А тебе было наплевать, что творилось в моей душе, душе будущего морского офицера!»
«Что ж ты ничем себя не выдал все годы учебы, лишь снисходительно похлопывал меня по плечу? Значит, уже тогда ты жил по завету: “промолчу, но отомщу”, так, что ли?»
«Неважно!»
«А что важно для тебя, Миша?»
«А то важно, что по всем канонам офицерской чести я за глумление над моим именем все эти годы имел право на выстрел. И сегодня, 6 марта 1906 года, я его и использую!»
Всем сестрам – по серьгам
…Доминикия Гавриловна после расстрела бывшего мужа несколько лет кормилась, торгуя его вещами через объявления в газетах: «Китель лейтенанта Шмидта – за дорого»; «Пенсне лейтенанта Шмидта – по сходной цене» и т. д.
…Неплохой гешефт на имени «любовника по переписке» сделала Ризберг. Сразу после расстрела Шмидта она развелась с мужем и тут же вновь вышла замуж. В 1918 году она добилась приема у Ф.Э. Дзержинского, а затем у В.И. Ленина. Напомнила им о «мятежном лейтенанте» и, показав его письма к ней, потребовала себе персональную пенсию как вдове революционера, казненного царским режимом.
Пожизненную пенсию Иде (Зинаиде) Ивановне Ризберг назначили. Письма издали отдельной книгой рекордным тиражом с выплатой повышенного гонорара.
…Полный адмирал, кавалер всех российских орденов, сенатор Владимир Петрович Шмидт умер через 3 года после казни своего племянника. Похоронен в Севастополе, в усыпальнице адмиралов.
…Евгений Петрович Шмидт в 1917 году просил Временное правительство разрешить ему присоединить к фамилии слово «Очаковский». В Гражданскую войну Шмидт-Очаковский воевал на стороне белых, затем с войсками Врангеля бежал в Турцию. В 1926 году в Чехословакии, чтобы не умереть с голоду, продал права на издание книги об отце. Умер в Париже в 1951 году.
…Вице-адмирал Г.П. Чухнин, командующий Черноморским флотом, утвердивший смертный приговор Шмидту, был убит на собственной даче неустановленным боевиком 28 июня 1906 года.
…Михаил Ставраки вышел в отставку в звании капитана 2-го ранга в 1910 году. В 1917-м он – начальник обороны Батуми при английской оккупации и при правительстве грузинских меньшевиков. В 1921-м – начальник управления по обеспечению безопасности кораблевождения Батумского укрепрайона. В 1922-м арестован по обвинению «в преступной халатности, повлекшей растрату спирта и керосина для освещения маяков». Следствие установило, что именно он руководил казнью лейтенанта Шмидта. В апреле 1923-го его приговорили к расстрелу. На вопрос следователя: «Сожалеете ли вы об убийстве Шмидта и его товарищей?» – Ставраки ответил: «Это не ваше дело!»
Роман длиною в жизнь
Совсем недавно в «темных аллеях» зигзагообразной жизни лейтенанта Шмидта обнаружился еще один его роман. Конспиративный. С княжной Екатериной Васильевной Дабижа-Ростковской.
Катя, тогда слушательница Смольного института, и Петя, адепт Морского корпуса, часто встречались, вели многочасовые беседы и в обнимку бродили по петербуржским закоулкам. Но дальше нежной привязанности их отношения не продвинулись.
Сразу по окончании института Катю выдали замуж за молодого дипломата Александра Аркадьевича Ростковского. С ним она побывала в Италии, Турции, Палестине, в Ливане. Родила сына и дочь. Семейное счастье казалось вечным, но в 1903 году в Македонии турецкий жандарм убил ее мужа. В России княжна поселилась с детьми в Одессе. Ей не хватало моральной поддержки, и она нашла ее у Шмидта. Они стали встречаться, но их
